Почему Россия может существовать только под властью монархов? → 1 2 3 4 5
Монархические убеждения русского народа →
В день священного коронования →
О некоторых ложных взглядах на русский государственный строй →
(Продолжение)
Самые убежденные сторонники представительных учреждений признают, что народное представительство имеет смысл только в тех государствах, где есть почва для правильной организации общественного мнения, а для нее, помимо широкого распространения политической печати, заменяющей ныне древний форум, и помимо образования народных масс, необходимо, прежде всего, чтобы народ пользовался достаточным досугом и достатком, ибо без досуга и достатка нельзя систематически следить за государственными делами, серьезно обсуждать их и, вообще, располагать теми сведениями, без которых не могут обходиться люди, желающие разумно пользоваться активными и особенно пассивными избирательными правами. Кто хочет заниматься политикой с пользою для государства, тот должен затрачивать много времени на чтение разных специальных сочинений и на собирание и группировку фактического материала, относящегося к тем или другим вопросам, стоящим на очереди. Все это доступно только тем, кто может не думать о куске хлеба и посвятить многие годы научной подготовке и тщательному изучению потребностей и учреждений страны.
Для того, чтобы сделаться сапожником или портным, нужно учиться ремеслу; для того же, чтобы сделаться избирателем и оказывать, таким образом, косвенное влияние на состав парламента и на его деятельность, нужно, по мнению многих, только пользоваться правами избирателя, точно будто способность дельно разсуждать о политике не требует ни особого призвания, ни особых дарований, ни особых знаний. Всеобщая подача голосов и, вообще, привлечение многих к прямому или косвенному участию к делам правления есть величайшая из нелепостей. Кому придет в голову отдавать на обсуждение толпы решение научных вопросов? Никому. Между тем, поклонники народного представительства считают весьма естественным отдавать на обсуждение масс самые сложные и запутанные политические вопросы, решение которых требует, помимо серьезной теоретической и практической подготовок, особой осторожности, особого такта и особого чутья. Эти простые и безспорные соображения красноречиво говорят в пользу монархических начал. Нет и не может быть народа, который бы сплошь состоял из людей, способных самостоятельно разсуждать о политике и осмысленно разбираться в партийных счетах и разногласиях. Политические дарования всегда были и будут столь же редки, как и всякого рода таланты. Приглашать весь народ управлять государством тоже самое, что составлять хор из нескольких хороших певцов и множества безголосых людей да еще и не имеющих никакого слуха.
Поклонники демократического строя ссылаются на древне-греческие демократии, но они всецело держались на рабстве и не могут быть названы чистыми демократиями. Гражданину, который имел возможность с утра до вечера слушать философов и ораторов и посвящать труду лишь немногие часы, можно было ориентироваться среди кипевших вокруг форума политических споров. Несмотря на то, история древней Аттики представляет ряд эпизодов, свидетельствующих о непостоянстве и легкомыслии толпы. Чего же ждать от новейших демократий, граждане которых, поглощенные заботами о хлебе насущном, не могут уделять государственным делам и сотой доли того внимания, которое уделяли ему афиняне?
По вычислениям А. А. Рихтера, „над безграничною и скудною равниною, представляемою имущественным уровнем без малого 20 милл. семей нашего народа, высится тонкий шпиль наследственных сбережений», сосредоточенных в руках 423 тыс. семей.
Очевидно, что 130-ти-миллионное население России, принужденное, считаться с суровыми условиями русской природы-мачихи, не может заниматься политикой и не будет заниматься ею не только теперь, но и в будущем. Ввести в Россию представительные учреждения значило бы отдать весь народ в кабалу ничтожному по численности богатому меньшинству, которое может посвятить себя политическому карьеризму.
Необходимость царской власти для России до того очевидна, что может отвергаться лишь политическими фанатиками и людьми, не имеющими никакого понятия ни об истории, ни о государственном праве. Первый и блестящий опыт теоретического оправдания неограниченной Монархии в России был дан Иоанном Грозным в переписке с князем Курбским. Целый ряд метких замечаний и соображений об особенностях и заслугах русского Самодержавия можно найти в сочинениях Татищева, в проповедях и в „Правде воли Монаршей» Феофана Прокоповича, в книге Посошкова „О скудости и богатстве», в „Наказе» и письмах Екатерины Великой и у Болтина.
Смело можно сказать, что у нас не было ни одного крупного писателя и ни одного крупного мыслителя, который не принадлежал бы к числу глубоко убежденных сторонников строго-монархических начал. Сочинения всех наших историков— Погодина, Устрялова, Соловьева, Костомарова, Забелина, Иловайскаго и т. д.— составляют сплошную апологию русского Самодержавия. Нет ни одного даровитого русского публициста, который не признавал бы, что Россия обязана своим могуществом и своими культурными успехами широкому развитию царской власти. Перед нею преклонялся даже Герцен, в статьях же Каткова и братьев Аксаковых разбросано множество драгоценных указаний на великое призвание и на великие заслуги неограниченной Монархии в России. Все наши лучшие юристы, начиная с Морошкина и Неволина, были поклонниками русского Самодержавия и его зиждительной деятельности. Все даровитейшие государственные люди в России были монархистами чистой воды и не допускали никаких сделок с началами, более или менее враждебными Самодержавию. Все даровитейшие русские поэты, начиная с Ломоносова и Державина и кончая А. Н. Майковым, воспевали величие царской власти.
Многие писали о русском Самодержавии, но едва ли кто нибудь сгруппировал так сжато и так ясно все доводы, которые можно привести в его пользу, как А. М. Бакунин, один из дипломатов времен Александра I, в письме к М. Н. Муравьеву, по поводу замыслов „Союза Спасения». В книге Кропотова „Жизнь графа М. Н. Муравьева» содержание письма, о котором идет речь, излагается так:
„Необходимость в изменении образа правления существует только в воображении весьма небольшого кружка молодежи, не давшей себе труда взвесить всех бедственных последствий, которые неминуемо произойдут от малейшего ослабления верховной власти в стране, раскинутой на необъятном пространстве и не имеющей, кроме Самодержавия, никакой органической связи между своими частями. Только благодаря этой власти, Россия хотя медленно, но безостановочно подвигается к сплочению посредством законов, веры и языка разрозненных народностей в одно здоровое политическое тело. Успешный ход этой великой внутренней работы невозможен без пособия той правительственной силы, которая создается только единством власти. Усиление, а не умаление этой власти может обезпечит развитие народного благосостояния в нашем небогатом и редко населенном государстве. На это не останавливающееся развитие иностранцы смотрят с опасениями завистью, предчувствуя, может быть, что со временем порабощенные славяне в Австрии и Турции также предъявят свои права на самобытное существование. Всенародное участие в управлении страною есть мечта, навеянная нам микроскопическими республиками древней Греции; но всем известно, долго ли они просуществовали? Все эти паутинные государства были развеяны одним взмахом первого орлиного крыла. В странах теплых, богатых и густо населенных, обилующих множеством образованных и праздных людей, ограниченные монархии еще могут существовать без особого неудобства; но при наших пространствах, суровом климате и в виду неустанной европейской вражды, мы не можем переносить атрибуты верховной власти в руки того или другого сословия, не только не приготовленного к политической жизни, но, по своему младенчеству, и не научившемуся еще уважению к законам, если только закон не подкреплен механической силой. Поэтому Самодержавие представляется у нас явлением не столько необходимым или нужным для интересов династических, сколько потребностью для народа и безопасности государственной. К этому нужно еще присовокупить, что все конституционные монархии устраивались до сих пор на католической или протестантской почве; но еще поныне не было произведено опыта подобных насаждений на почве, проникнутой Православием. Учение о происхождении верховной власти у нас совсем иное, чем въ Западной Европе. Там оно имеет основу гражданскую, у насъ же — чисто нравственную, патриархальную. Поэтому связь между Монархом и народом у нас несравненно крепче и безопаснее отъ попыток всяких антрепренеров конституций, чем в других странах. Наконец, если уроки прошлого должны руководить нашими настоящими действиями, то мы увидим, что все усопшие славянские государства: Чехия, великое княжество Галицкое, Польша, Новгород и Псков — погибли от одной и той же причины — от ослабления или упадка верховной власти. Поэтому для всякого честного и просвещенного человека существует только один путь — посильное поддержание власти».
Вот как ясно понимали значение неограниченной Монархии для России еще при Александре І, в самый разгар республиканских и революционных увлечений!
(30)